Значение французской мистики XVII века в творчестве Карсавина

Résumé Fr Ru

Lev Karsavin est surtout connu comme historien de la spiritualité occidentale. Il s'est d'abord intéressé à la pré-Renaissance italienne, à des mystiques comme Angela de Foligno. Parmi ses références favorites, on trouve aussi Richard de Saint Victor et Bernard de Clairvaux. Mais ce sont surtout les mystiques français du XVIIe s. (essentiellement jésuites) qui sont en accord parfait avec les souffrances du renoncement à soi-même décrites dans le Poème de la mort. Certaines phrases de Charles de Condren, par exemple, cité par Henri Brémond, pourraient être mises en épigraphe à cette œuvre. Mais pour définir le type d'attitude mystique qui s'y exprime, c'est aussi le principal ennemi des jésuites, Pascal, qui peut nous guider. Sa présence explicite dans ce texte a été déjà relevée. La polémique autour du " pari " et du refus du monde ne peut masquer une convergence avec le versant mystique de Pascal, le sentiment tragique du retrait de Dieu et l'angoisse d'être confronté au néant devenant une sorte de participation à la kénose divine.

Русский философ Лев Карсавин известен как историк западной духовности. В начале своего творческого пути, он интересовался итальянским пред-Возрождением и великими мистиками того времени, как Анжела из Фолиньо. Он также постоянно ссылался на викторинцев (Ришар из Сэн Виктор) и на Бернарда Клервосского. Но с настроением мучительного отречения от себя, описуемого в его Поэме о смерти, лучше всего совпадает строй мыслей французских мистиков XVII века (прежде всего иезуитов). До такой степени, что некоторые их изречения (например Шарля де Кондрен), приведённые историком французской духовной жизни Анри Бремон, могли бы послужить эпиграфом для Поэмы о смерти. Это тем любопытнее, что определить типологию этих настроений в первую очередь может нам помочь отъявленный враг иезуитов - Паскаль. В Поэме о смерти, Карсавин прямо отсылает читателя к знаменитому "пари" Паскаля. Полемика вокруг пари и отказ Карсавина от того неприятия мира, которое пронизывает всё творчество Паскаля, не заслоняют собой ясное совпадение с его трагическим чувством богоотсутствия. У обоих мыслителей это мучительное прикосновение к "краю небытия" становится своего рода причастием к божественному кеносису.