From "Salon" Melodrama to the Revolution: Yevgeni Bauer in 1917 (on the film "The Revolutionary") Du mélodrame de salon à la révolution: Evguéni Bauer en 1917 (à propos du film "Le Révolutionnaire") От салонной мелодрамы к революции: Евгений Бауэр в 1917 году (о фильме «Революционер») En Fr Ru

Résumé En Fr Ru

In his mid-length film The Revolutionary (1917), which situates the political events of the time in a family setting, Yevgeni Bauer broaches the question of filiation, as does Turgenev in Fathers and Sons or Dostoyevsky in Demons. The famous Russian filmmaker, who signed his final film here after a career essentially devoted to "salon" melodrama, revisits the connection made by the writers of the second half of the 19th century between family and politics, the father/son relationship being one of the paradigms of the struggle taking place within the Russian intelligentsia between liberal and radical social forces (in the film, the father is socialist-revolutionary and the son a Bolshevik sympathizer). Shot and made in the spring of 1917, before the Bolshevik uprising, The Revolutionary constitutes a precious document in that it exposes the conflicts that accompanied Russia's entry into modernity and the Revolution: generational conflicts, socio-political conflicts, but also aesthetic conflicts, of which cinema – to become the art of Soviet modernity par excellence – was a prime indicator.

Dans son moyen-métrage Le Révolutionnaire (1917) qui inscrit l’actualité politique dans un cadre familial, Evguéni Bauer traite la question de la filiation à la façon d’un Tourguéniev dans Pères et Fils ou d’un Dostoïevski dans Les Démons. Le célèbre cinéaste russe, qui signe là son dernier film après une carrière essentiellement consacrée au mélodrame « de salon », revisite le lien noué par les écrivains de la seconde moitié du XIXe siècle entre famille et politique, la relation père/fils étant l’un des paradigmes de la lutte que se livraient, à l’intérieur de l’intelligentsia russe, les forces sociales libérales et radicales (dans le film, le père est socialiste-révolutionnaire et le fils sympathisant bolchevique). Tourné et réalisé au printemps 1917, avant le coup d’État bolchevique, Le Révolutionnaire constitue un document précieux en ce qu’il expose les conflits qui ont accompagné l’entrée de la Russie dans la modernité et la Révolution : conflits de génération, conflits sociopolitiques, mais aussi conflits esthétiques dont le cinéma, qui deviendra l’art de la modernité soviétique par excellence, est un indicateur privilégié.

В своем полнометражном фильме «Революционер» (1917), в котором политические события помещаются в семейный контекст, Евгений Бауэр рассматривает вопрос о родстве в манере Тургенева в «Отцах и детях» или Достоевского в «Демонах». Известный российский кинорежиссер, снимающий свой последний фильм после в основном посвященной салонной мелодраме карьеры, возвращается в «Революционере» к связи, которую писатели второй половины XIX века установили между семьей и политикой, причем отношения «отец-сын» являются одной из парадигм борьбы либеральных сил против радикальных внутри русской интеллигенции (в фильме отец – социалист-революционер, а сын – сторонник большевиков). Снятый и поставленный весной 1917 года, Фильм «Революционер», является ценным документом, поскольку в нем раскрываются конфликты, сопровождавшие вступление России в XX век и Революцию: семейные конфликты, конфликты поколений, общественно-политические конфликты, но также и эстетические конфликты, преимущественным показателем которых является кинематограф как «искусство современности».