Costumes of elderly characters in 19th-century Russian literature Les costumes des personnages âgés dans la littérature russe du XIXe siècle Костюмы пожилых персонажей в русской литературе XIX века En Fr Ru

Résumé En Fr Ru

Descriptions of the appearance of literary characters may depict their clothing and age, sometimes highlighting a possible relationship between the two, particularly if the character is of advanced age. The clothing reserved for different ages (childhood, adolescence, old age) is not as clearly codified as professional or religious dress among others. With a few exceptions, the brief descriptions of old men’s costumes given by authors and narrators tend to be rather sparse and conventional, highlighting specific aspects: for example, old men are often clumsy and old-fashioned. Except for mondain stories, the extracts analysed here rarely describe in detail the old-fashioned nature of the old men’s costumes. Negative stereotypical representations characterise a large number of examples from Russian prose from the 1830s to 1880s. However, if clothing, like memory, recounts the past, the unfavourable representations of age are ousted here, because the course of time is not subject to judgments. Old-fashioned and out-of-fashion clothing brings the past to the present and allows us to re-evaluate old age.

Les descriptions de l’apparence des personnages littéraires peuvent évoquer les vêtements et l’âge, ainsi qu’une éventuelle relation entre les deux, notamment s’il est question d’un âge avancé. Les habits réservés à tel âge ne sont pas codifiés d’une manière aussi claire que, par exemple, les attributs vestimentaires professionnels ou religieux. À quelques exceptions près, les notations qu’auteurs ou narrateurs intègrent à leurs brèves descriptions des costumes de vieillards sont plutôt parcimonieuses et conventionnelles, fixant certains points particuliers : par exemple, les vieillards sont lourdauds et démodés. Les extraits analysés précisent rarement, mis à part la nouvelle mondaine, en quoi consiste à proprement parler la nature démodée du costume de vieillard. Les représentations stéréotypées négatives caractérisent un grand nombre d’exemples tirés de la prose russe des années 1830-1880. Cependant, si le vêtement, s’assimilant à la mémoire, raconte le passé, les représentations défavorables cèdent la place aux notions qui échappent à une évaluation univoque (le temps et le passé). Les vieux costumes démodés font alors entrer le passé dans le présent et permettent de réévaluer la vieillesse.

Описания внешности литературных персонажей могут включать в себя возраст и одежду, а также указывать на связь между возрастом и манерой одеваться, особенно если речь идет о детях или о стариках. Возрастные особенности нарядов кодифицируются не так четко, как, например, профессиональные или религиозные атрибуты в костюме. Авторы и рассказчики включают в описания стариковского костюма довольно скупые и условные оговорки по каким-то отдельным пунктам, например, изношенность, мешковатость, отставание от моды. За исключением светской повести, писатели редко уточняют, что, собственно говоря, является в костюме стариков немодным. Стереотипные отрицательные представления о старости характеризуют наибольшее количество проанализированных примеров из русской прозы 1830-1880 годов. Если же немодное платье уподобляется воспоминанию, то отрицательные репрезентации уступают место времени и былому, то есть понятиям, которые не могут получить однозначной оценки. Старинный немодный костюм позволяет перенести былое в настоящее и вызвать переоценку старости.